Придворные посовещались, и один из них заявил: «Государь, вы бессмертны. Никакое земное оружие вам не подойдет. Мы знаем, где есть оружие, о котором вы говорите, но за ним придется спуститься на дно океана. Способны ли вы на это?»
Сунь Укун расхохотался: «Я могу принимать семьдесят два различных облика, ездить верхом на тучах, я не тону в воде и не горю в огне. И лишь если силы подводного царства объединятся, они смогут меня одолеть. Так чего же мне бояться? Скажите-ка лучше, как попасть в подводный мир?»
Четверо мудрецов все подробно ему объяснили, и он тут же отправился в путь к железному мосту, под которым протекала река, катившая свои воды ко дворцу дракона Восточного моря. Там-то Сунь Укун и бросился в воду. Он отдался на волю течения, и быстро очутился в открытом море. Здесь он глубоко нырнул.
Внезапно из густых водорослей раздался громкий голос. Якса, один из подводных духов с лягушачьей головой, окликнул его: «Кто ты, скажи мне твое имя». Сунь Укун ответил ему внушительно: «Я — царь обезьян. Я пришел нанести визит вежливости великому дракону».
Якса немедленно исчез, отправившись сообщить эту новость своему государю. Сгорая от любопытства, царь-дракон Аогуан тут же приказал заложить свой экипаж и отбыл навстречу царю обезьян. Его окружал многочисленный вооруженный эскорт из солдат-креветок и офицеров-крабов.
Он подошел к царю обезьян и церемонно его приветствовал. Сунь Укун ответил в том же тоне, но с несколько преувеличенной учтивостью, ибо попытки дракона строить из себя важную персону его смешили. Затем они отправились во дворец Аогуана и уселись друг против друга на высоких тронах среди любопытной толпы, состоявшей в основном из рыб и ракушек. «Что вам угодно, царь обезьян?» — спросил дракон. Сунь Укун изобразил на лице почтительную гримасу, почесал голову и уверенно заговорил:
«Вы знаете, разумеется, что я бессмертен. Я достиг присущего мудрецам озарения и занимаюсь волшебством. Мне нужно подобающее оружие, и я знаю, что вы им обладаете. У вас не хватит духу отказать в нем особе моего положения, тем более что я предлагаю вам свою дружбу. Кстати, есть и пословица: у дракона найдешь все что душе угодно». Аогуан погладил бороду. Царь обезьян показался ему дерзким, но, не удовлетворив его просьбу, он, чего доброго, потеряет лицо и станет посмешищем для бессмертных. Он позвал серебристого окуня, приказав ему принести свою лучшую саблю. Взяв ее, царь обезьян повертел ее с видом знатока в руках и сказал: «Это мне не подходит. Я не создан для фехтования». Морской царь послал тогда сома и гигантского угря, которые принесли трезубец. Царь обезьян взвесил его в руке и скорчил недовольную гримасу: «Уж очень он легкий!» Аогуан немедленно отправил леща, и тот, запыхавшись, вернулся с алебардой. «Да вы шутите? — бросил Сунь Укун. — Я просил у вас настоящее оружие, а не эту штучку, она все равно что перышко в моих руках...»
Дракон испытывал все большее замешательство: царь обезьян выводил его из себя, и он с удовольствием приказал бы своим крабам и креветкам вышвырнуть его вон. Однако возобладало почтение, положенное бессмертным. Охая и стеная, он сказал: «Государь обезьян, к сожалению, в моих скромных запасах нет ничего получше. Быть может, Вам следовало бы посетить одного из моих трех братьев, царствующих в других морях. Я, несомненно, самый бедный из всех, но один из них сможет вас удовлетворить».
Сунь Укун в душе рассмеялся: раз Аогуан пытался от него избавиться, значит, ему было что прятать. Нужно заставить его раскрыть свою тайну. Воцарилось глубокое молчание. Дракон злился, а царь обезьян, отпуская шуточки, тем временем обдумывал, как ему добиться своего. Искать ему пришлось недолго.
